Талант, множество друзей, странная внешность, огромные тиражи… Раскрываем рецепт, как стать самым европейским советским писателем, «курить трубку, писать романы и принимать мир и мороженое со скептицизмом» вместе с Софьей Багдасаровой.

Живите в Париже

Во французскую столицу хороший мальчик из еврейской семьи попал в 1908 году, прямо из тюрьмы, где оказался за революционные прокламации. Мама очень боялась: в Париже много соблазнов, роковых женщин, там он может свихнуться. (И не зря волновалась: на присланные ею деньги Илья издал тиражом в 50 экземпляров книгу «Девочки, раздевайтесь сами».) В Париж приехал пламенный революционер с чемоданом, полным книг. А жить на Монпарнасе остался поэт и переводчик Франсуа Вийона.

В Россию после Февральской революции Эренбург возвратился. Но в 1921 году понял, что вне стен парижских кафе писать не может, да и с бумагой в Советской России было туго — а там ее приносили официанты. И снова поселился в Париже. При этом, к всеобщему удивлению, он сохранил советское гражданство. Это вызывало сложные эмоции у голодных эмигрантов — писателей.

В 1930-е годы, оставаясь парижанином, Эренбург много путешествовал. И трудился как корреспондент советских газет. После захвата Франции в 1940 году он вернулся в СССР и сочинил роман «Падение Парижа». А в шестидесятые написал мемуары «Люди, годы, жизнь», в которых тот французский период воспел.

Общайтесь с великими

Парижское кафе «Ротонда» было Эренбургу вторым домом: там он знакомится с Аполлинером, Кокто, Леже, Вламинком, Пикассо, Модильяни, Риверой, Матиссом, а также эмигрантами Маревной, Шагалом, Сутиным, Ларионовым, Гончаровой, Штеренбергом и другими. Портреты Эренбурга их работы раскиданы по музеям всего мира — а их имена обильно рассыпаны по страницам его книг.

Его первый знаменитый роман «Хулио Хуренито» вышел с предисловием Николая Бухарина. Кстати, именно Бухарин спас его в 1920 году, когда Эренбург был арестован ВЧК как агент Врангеля. Ленин, познакомившийся с ним еще в изгнании, назвал его Ильей Лохматым. Гитлер помнил Эренбурга по фамилии, клеймил сталинским придворным лакеем и издал личное распоряжение поймать его и повесить. Сталин цитировал и хвалил текст Эренбурга, запрещенный советской же цензурой.

Его сочинения экранизировали режиссеры Георг Вильгельм Пабст и Котэ Марджанишвили. Когда в 1935 году советской власти захотелось устроить в Париже антифашистский конгресс, его движущей силой стал Эренбург: только он обладал достаточным количеством знакомых среди интеллигенции всей Европы. Как-то сюрреалисты во главе с писателем Андре Бретоном, отловив его у кафе «Клозери», отхлестали по лицу за критическую статью. Во время Гражданской войны в Испании Эренбург не раз ездил на фронт с Хемингуэем. Луи Арагон (зять Лили Брик) в своем романе «Коммунисты» описал, как в 1940 году Эренбурга арестовали, но его спас французский министр внутренних дел. В общем, список его знакомых был бесконечным.

Курите трубку и носите странные шляпы

Внешний облик Эренбурга, особенно до того, как он возвратился в СССР и стал заслуженным советским писателем, со Сталинскими премиями, квартирой, дачей и пошитыми в ателье костюмами, запоминался.

Его головные уборы были необычными — но он не гнался за стилем, а просто был неряшлив. Как-то Алексей Толстой послал открытку в парижское кафе, поставив вместо фамилии Эренбурга «Au monsieur mal coiffe» («Плохо причесанному господину»). И послание передали, кому надо.

Впрочем, и в СССР он эпатировал: надевал берет, привычку к ношению которого подхватил в Испании. Прохожие оглядывались не на знаменитого писателя, а на странную шляпу. А на фронте, как вспоминал маршал Баграмян, Эренбург носил пилотку — но как-то совсем не по уставу, и это тоже бросалось в глаза.

С трубкой он не расставался, их мы видим на множестве фотографий и портретов. «Берущий в зубы трубку должен обладать редчайшими добродетелями: бесстрастием полководца, молчаливостью дипломата и невозмутимостью шулера», — писал он о себе. Трубкам посвящена и одна из его лучших ранних книг.

Пишите хлестко

Убежденный антифашист, после начала Великой Отечественной войны он написал статью «Убей!», породив знаменитый пугающий лозунг «Убей немца!». «Увидеть Париж и умереть» — это тоже пошло от Эренбурга. А прозвище хрущевской оттепели — от заголовка его романа 1954 года.

Борис Слуцкий писал, что Эренбург «был почти счастливый человек. Он жил, как хотел (почти). Делал, что хотел (почти). Писал, что хотел (почти). Говорил — это уже без «почти», что хотел». Положение Эренбурга было действительно уникальным. В Европе его считали просоветским писателем, а в СССР «попутчиком» и безродным космополитом. Среди его наград были ордена Ленина, Трудового Красного Знамени и Почетного легиона. Его громили за скепсис и развязный тон, но при этом им зачитывались. Эренбург скончался в 1967 году, но и сегодня вокруг его имени продолжаются споры, его клеймят приспособленцем и называют героем.